Форум

Источник: http://www.remigrant.de/content/view/112/21/

Компактные поселения мигрантов в России:
«за» и «против»

В 1989 г. была предпринята попытка коллективного переселения духоборцев из Закавказья
в Чернский район Тульской области. Первые переселенцы из грузинского села Гореловка обоснова-
лись в с. Архангельское, где в сер. 1990 г. насчитывалось уже 100-120 чел. (37 семей), к февралю
1991 г. их численность увеличилось более чем вдвое (количество семей перевалило за 90), к сер. 1992г. достигла 300, к нач. 1994—свыше 700 чел. Еще одно небольшое духоборческое селение возникло неподалеку от Архангельского в поселке Южный (переселенцы из с. Спасовка Богдановского района Грузии).

Почти в это же время в той же Тульской области появились общины молокан, выехавших
из Азербайджана, Армении и Грузии.

По мере появления очагов конфликтов и общего ухудшения политической, экономической и социальной ситуации в бывших союзных республиках (эти процессы особенно активизировались после обретения ими независимости), во многих из них стали возникать структуры, ставившие своей целью организацию коллективного выезда и расселения в России. Составлялись списки желающих переселиться, собирались более или менее значительные средства,взамен чего лидеры переселенцев обещали взять на себя поиск места, ведение переговоров с российскими административными структурами об отводе земли под строительство, иные организационные вопросы. К сожалению, некоторые из возникших тогда и позднее переселенческих обществ с многообещающими названиями оказались «мыльными пузырями», бесследно исчезнувшими вместе с собранными средствами. Однако и добросовестные организаторы переселения не могли предвидеть того, что произошло в результате «либерализации» цен. Если бы не мгновенное обесценивание денег, многие компактные поселения, основанные в 1991-1992 гг., уже были бы построены.
Принцип компактно-общинного расселения мигрантов, дополнив его лозунгом «жилье через производство», положил в основу своей деятельности возникший и зарегистрированный в 1991 г Российский Фонд помощи беженцев «Соотечественники». Суть идеи состояла в том, чтобы в условиях нехватки средств на обустройство вкладывать деньги не в строительство жилья, а в создание рабочих мест, поскольку «общественные деньги, вложенные в производство, формируют рачительного собственника, а государственные, вложенные в жилье — иждивенца».

Уже через год в регионах России, по данным Фонда, насчитывалось около 300 переселенческих общин средней численностью 25 семей. Сегодня данные о них неточны Федеральная миграционная служба говорит о 56 компактных поселениях, которым она оказывает поддержку (правда, в выступлении Т.М.Регент на II Форуме переселенческих организаций речь шла уже лишь о финансовой помощи 24 компактным поселениям), фонд «Соотечественники» — о 700 .
И через 10 лет после начала массовой вынужденной миграции нет полной определенности и с самим термином «компактное поселение». Федеральная миграционная программа трактует компактные поселения как поселения для постоянного проживания в одном населенном пункте нескольких семей вынужденных переселенцев общей численностью не менее 50 человек .

Исходя из теории социальной поддержки, полагаем, что главная функция компактного поселения — облегчение процесса социально-психологической и экономической адаптации переселенцев, создание некоего промежуточного круга общения, опосредующего их индивидуальные контакты с жителями принимающей территории. Поэтому структурообразующим признаком компактного
поселения логично считать наличие устойчивых внутренних связей, замыкающихся на лидера или «ядро» общины. Населенные пункты даже со значительным числом переселенцев, не объединенных в такую структуру, не могут быть отнесены, на мой взгляд, к числу компактных поселений.
Вопросы о целесообразности создания компактных поселений мигрантов и их жизнеспособности до сих пор относится к числу дискуссионных. Среди преимуществ чаще всего называют психологическую поддержку, которую оказывают друг другу переселенцы, оказавшись в непривычной им социокультурной среде.

О том, насколько тяжела адаптация к ней, свидетельствуют, в частности, многочисленные
письма вынужденных мигрантов, адресованные в «Переселенческую газету».
Приведу выдержки из них: «Люди здесь очень грубые, жестокие. Приезжих ненавидят и уж очень завистливые. Приезжие должны работать только доярками и скотниками, на хорошие рабочие места берут только местных.

Даже местные дети настроены против наших детей. Так что мы здесь если и останемся, то, наверное,
всю жизнь будем считаться приезжими» (Оренбургская область). «Живем здесь уже пять лет, но до сих пор чужие. На работу берут только на низкооплачиваемую, относятся как к особой нации - «приезжие». Очень хочется быть поближе к своим землякам Мы русские, но, видимо, другого воспитания» (Курская обл.). «Здесь у нас много приезжих из Таджикистана и Узбекистана. Помогаем друг другу, как кто может. А вот местные нас не любят: приехали, мол, тут разные пришлые. Рассуждают так, словно мы заняли их дома, лишили рабочих мест» (Ульяновская обл.)

А вот что говорят по этому поводу члены переселенческих общин «Когда мы только переехали в Россию, мы не думали о компактном поселении. Поселились в деревне, нам дали работу. Но тут возникли проблемы с местными жителями Они стали возмущаться мол. наехали тут, им дали работу, жилье... Мы оказались врагами. Когда нас стало много, мы попросили главу администрации, и нам выделили землю брошениых деревень, чтобы создать там компактное поселение. Когда мы стали строить свою деревню, наши «враги» стали друзьями. Они нам сейчас и помогают, если что, мы им тоже, и вообще очень дружно живем. Все-таки в России свой уклад, у нас — свой, вот и не получилось у нас контакта». «Едва ли не главной трудностью становится преодоление неприязни коренного населения. Это серьезный психологический аспект, и напрасно его игнорируют.

Переселенцев ведь нигде не жалуют... Их терпят на первых порах, пока они растерянны, беспомощны идовольствуются куском хлеба. Взаимная психологическая поддержка людей, имевших общую судьбу, попавших в одну беду, очень значима Один человек, попадая, скажем, в деревню, под воздействием окружающей среды и бытовых условий утрачивает свои культурно-отличительные черты, он становится таким же, как его новые соседи, образно говоря — приобретает те же форму, цвет, запах, а главное—тот же образ мысли, который свойствен данному социальному слою. Чтобы сохранить в России те привычки, некоторые культурные навыки, которые мы восприняли, проживая в иной этнической среде, нужно селиться совместно. Люди, которые жили на окраинах СССР, в республиках, были общиной уже там. Мы, например, всегда считали себя не просто русскими, но русскими Таджикистана. Может быть, даже, мы там лучше сохранили некоторые качества русского народа, чем отдельные группы русских в самой России. И это мы привезли сюда с собой. Община очень помогает нам выжить в нынешних экстремальных условиях. Я не один. Я пришел к другу, поделился своими бедами — мне стало легче. К постороннему человеку так не пойдешь. Обратиться за помощью к людям, которых я не знаю и которым непонятны мои трудности и проблемы, — это очень трудно, особенно в России».

С позиции мигрантов, стихийно избравших общинный способ обустройства на новом месте, его важным преимуществом является также возможность объединения усилий и средств, повышающая адаптивный потенциал отдельных членов сообщества за счет взаимопомощи.

Вот как рассказывает об этом один из переселенцев.
«Мы общими силами действуем, объединили свои средства, плюс государство помогло, построили дом. Потом следующий начинаем строить. У нас в Средней Азии был такой обычай—хашар, когда народ собирается и общими усилиями строит дом.
Вот примерно такой механизм сложился и в компактных поселениях. Не одновременно все строится, потому что это невозможно, а сначала одной семье, потом другой, третьей и т.д.» Для многих рядовых поселенцев привлекательными являются избавление от излишней ответственности, которая при общинном расселении перекладывается на плечи лидера, и ограничение своих функций ролью исполнителя.

С точки зрения специалистов, исследующих миграционные процессы, безусловные «плюсы» компактного способа расселения — достаточно высокая автономия переселенцев, меньшая зависимость их от государства, что предполагает необходимость рассчитывать только на свои силы и брать на себя всю полноту ответственности за принимаемые решения. Необходимость устройства нормальной жизни своими силами является мощным стимулом к активной деятельности. Объединение материальных средств и взаимопомощь позволяют самостоятельно создать рабочие места и облегчают жилищное строительство, делая его возможным для людей с невысоким стартовым капиталом. Кроме того, переселенцы несут с собой новые формы организации производства и иную культуру, что может способствовать изменению самой жилой среды, поднять ее на качественно более высокий уровень.

В то же время высказываются и аргументы против создания компактных поселений.
Суть их в следующем:

Переселенческие общины превращаются в замкнутые специфические сообщества, внутри которых, как правило, возникает сильная зависимость членов от сообщества, а сообщества — от лидера.
Резко сужается свобода выбора форм поведения членов общины. Иногда в таких сообществах наблюдается напряженность в отношениях между их членами, повышенная конфликтность. Обособленное поселение людей со значительно отличающимся от местных жителей поведением, традициями может способствовать закреплению на долгие годы отчужденности между мигрантами и принимающим населением, которая в некоторых случаях выливается в противостояние, что особенно опасно.
Действительно, создание компактных поселений требует больших материальных затрат, отдача от которых — дело отдаленного будущего. Это создает почву для конфликтов. Чем тяжелее условия жизни мигрантов, тем больше они склонны противопоставлять себя местным жителям. У последних же неприязнь к чужакам усиливается неприятием новых экономических отношений, которые воплощают в себе переселенческие предпринимательские структуры. Кроме того, поскольку склонностью к предпринимательству обладает лишь небольшая доля людей, неизбежно разделение самих эмигрантов на хозяев и наемных рабочих, что может привести к конфликту уже между ними.
А вот тезис о желательности скорейшего «растворения» переселенцев в российском обществе вызывает серьезные возражения.
«Появятся на карте России новоявленные переселенческие «землячества» с таджикским,
латышским, казахским менталитетом..., — предостерегает журналист. — А может быть, нам всем
вспомнить менталитет российский?...А станем кичиться привезенным, «местечковым», так
русские старушки и будут величать нас за спиной «Душанбе»., .или еще как ».

Действительно, «раствориться» переселенцы могут, вот. только в конечном итоге будет ли это благом? В одиночку противостоять влиянию окружающей действительности, подчас разрушающему личность, очень непросто, это — удел немногих сильных.

Нередко можно услышать: «Поначалу жутко было, как здесь пьют, а сейчас присмотрелись
- вроде ничего страшного»; «Когда приехал, от мата уши вяли; сейчас попривык, даже и сам стал иногда позволять себе»; «У местных проще взгляды на жизнь, меньше требований к жизни - а может, оно и правильно? Будешь много хотеть—вообще ничего не получишь» и т. д. Единственным «плюсом» нынешней трагической для людей и тяжелой для государства ситуации может стать только приобретение Россией «человеческого капитала» — меньше пьющего, более здорового физически и психически, хорошо образованного и квалифицированного населения, которое могло бы замедлить или даже приостановить процесс вырождения и вымирания целых российских регионов.

Государство в лице Федеральной миграционной службы обратило внимание именно на компактные поселения, так как иметь дело с ними организационно легче, чем с переселенцами-одиночками. Однако такой подход не спасает от неэффективного расходования мизерных бюджетных средств, выделяемых на нужды мигрантов. Нередки случаи финансирования «дутых» организаций, руководителям которых удается составить убедительные бизнес-планы. В то же время действительно эффективно работающие организации не находят понимания и поддержки со стороны государственных органов.

С 1993 г автор следит за развитием трех компактных поселений — «Зов», «Новосел» и «ХОКО»,отличающихся друг от друга численностью, направлением деятельности, местом расположения, характером взаимодействия с окружающей природно-социальной средой и, в конечном счете, успешностью адаптации.

Все эти общины относятся к числу «пионеров» переселенческого движения в постсоветской России, то есть существуют уже по семь-восемь лет.

Из истории трех поселений
Только одно из трех обследованных поселений, а именно находящееся в Борисоглебске, основано организацией, ядро которой существовало до переезда как производственная структура:
АО Творческий экспериментально-производственный коммерческий центр «ХОКО» первоначально было зарегистрировано как филиал художественно-оформительского объединения, действовавшего в г. Душанбе с 1987 г. Значительная часть членов АО были связаны личными отношениями еще на прежнем